Нина Дебольская: Из опыта перевода на французский язык стихотворений Максима Богдановича (“Культура, Нацыя, №16, сьнежань 2016, с. 46-57)
В своём письме Полю Валери Марина Цветаева утверждает: “…la traduction d’une langue en une autre est la transformation d’une forme matérielle en une autre forme matérielle, ce qui est beaucoup plus facile que la transformation de l’esprit en matière, celle de l’âme en corps.” То есть: «…перевод с одного языка на другой это всего лишь превращение одной материальной формы в другую, что гораздо легче, чем превращение духа в материю, чем переход души в тело.» Из этого рассуждения можно сделать, как мне кажется, только один вывод: ничего невозможного нет.
Пятнадцать лет тому назад на международной научно-практической конференции в минском литературном музее Максима Богдановича узнала о том, что белорусский поэт переводился и переводится на английский язык. Меня заинтересовала возможность перевода на французский язык стихотворений Максима Богдановича, который, очевидно, тяготел к французской поэзии. Сам поэт перевёл 22 стихотворения Поля Валери, стихотворение Эмиля Верхарна “La révolte”» (“Паўстанне”). Сонет малоизвестного французского поэта Алексиса-Феликса Арвера Максим Богданович перевёл и на белорусский, и на русский язык.
Для эпиграфов своих произведений он брал строчки из Буало, Виктора Гюго, Армана Сюлли-Прюдома, Сэнт Бёва, Поля Верлена. “Un sonnet sans défaut vaut seul un long poème”. (“Беззаганны санет варты адзін цэлай паэмы”). Это эпиграф к сонету “Памiж пяскоў Егiпецкай зямлi”. Знаменитому «Романсу» (прекрасно переведённому Юлией Новик на французский язык) предпосланы строки из Сюлли-Прюдома:
“Quand sera cette étoile, un jour,
La plus belle et la plus lointaine,
Dites-lui qu’elle eut mon amour,
O, derniers de la race humaine.”
Вот как звучат эти строчки на белорусском:
“Калі аднойчы засвеціцца гэтая зорка,
Найпрыгажэйшая і найдалейшая,
Скажыце ёй, што я кахаў яе,
О, апошнія з роду людскога.”
И, наконец, на русском:
«Когда загорится эта звезда,
Самая далёкая и прекрасная,
Скажите ей, что любил всегда,
О, последние из человеческой расы.» (перевод Н.Д.)
Думаю, что тема влияния французской поэзии на белорусского поэта может стать темой отдельного исследования, как и его переводы из Верлена.
Для своего первого опыта перевода я выбрала это стихотворение:
“Не кувай ты, шэрая зязюля,
Сумным гукам у бары,
Мо і скажаш, што я жывы буду,
Але лепш не гавары.”
С удивлением обнаружила, что при дословном переводе и рифма приходит сама собой, и ритм сохраняется:
“Ne chante pas, mon coucou gris,
Dans les pins ne lance pas ton cri,
Même si tu dis que je vivrai à l’aise,
Il vaut mieux que tu te taises”.
Но также легко легло на французский язык и более сложное по ритму стихотворение Максима Богдановича:
“У небе – ля хмары грымотнай – лёгкая хмара,
Шпарка плыла, і абездве чагосць чырванелі ад жару.
Зліцца жадалі яны, зрабіліся б хмарай магутнай,
Але далёка іх вецер разнёс, наляцеўшы нячутна.”
Вот почти дословный перевод на французский:
“Dans le ciel – près d’une nuée d’orage – une nuée légère,
Rougissant de chaleur et de confusion elles vont de pair,
Voulant se réunir pour devenir une nuée puissante,
Mais un vent inattendu met en lambeaux ces malchanceuses passantes».*
Во второй строчке добавлено: краснея от жары и от смущения; а в последней строчке усилено: *неожиданный ветер разнёс в клочья неудачливых спутниц.
Начало моей работы над переводами стихотворений Максима Богдановича было облегчено наличием многих переводов на русский язык, но пользовалась ими только для уточнения смысла, как подстрочником, никогда не переводила с русского текста, как бы он ни был удачен. Позже, когда поэт и переводчик Сергей Панизьник познакомил меня с поэтом-переводчиком Иваном Бурсовым, белорусом, живущим в Москве, я получила счастливую возможность уточнять значение любого слова или оборота. Глубокий знаток белорусского и русского языков Иван Терентьевич сумел объяснить тонкости своего родного языка, вводил меня в историю белорусского народа, в историю его письменности и литературы. В этом году в Минске издана книга его переводов «Дыхание времени» (Антология белорусской поэзии).
Очень ценные подсказки получила я от белорусской поэтессы Нины Мацяш. В одном из своих двух писем ко мне она подробно раскрыла смысл стихотворения “Скірпуся”: “Героиня… недалёкая простушка со страстным желанием выйти замуж – так сказать, “мы за ценой не постоим”. Поэт вышучивает и это желание, и мужскую неверность, обоюдное легкомыслие, не выпячивая других негативных черт характера. Но и не давая повода невольно посочувствовать селезню, ищущему утешения на стороне, уставшему от сварливой женушки”. Великолепные переводы поэтов «Плеяды», сделанные Ниной Мацяш, укрепляют меня в мысли, что между белорусским и французским языками существует некая внутренняя связь. Не об этом ли писал Максим Богданович в своих «Тэрцынах»?
“Мы любім час далёкі ўспамянуцць.
Мы сквапна цягнемся к старым паэтам,
Каб хоць душой у прошлым патануць.
Таму вярнуўся я к рандо, санетам,
І бліснуў ярка верш пануры мой.
Як месяц зіхаціць адбітым светам, –
Так вершы ззяюць даўняю красой!”
Максим Богданович часто обращался к так называемой твёрдой форме стихосложения: триолет, рондо, сонет, столь любимой французскими поэтами. В самом определении сонета указано: сонет рифмуется чаще всего во французской последовательности. Таков и сонет, посвящённый Погодину. При его переводе удалось с точностью сохранить эту последовательность только в терцетах:
“Вось сімвол твой, забыты краю родны
Зварушаны нарэшце дух народны,
Я верую, бясплодна не засне,
А ўперад рынецца, маўляў крыніца,
Каторая, магутна, гучна мкне.
Здалеўшы з глебы на прастор прабіцца.”
C’est ton symbole, mon pays natal oublié.
L’esprit du peuple d’un coup réveillé,
Ne s’endormira pas infertile.
Pareil à une source qui avance sonore
Il quittera la terre stérile
Pour que l’espace devant lui éclore.»
Казалось бы несложный для понимания и перевода триолет “Калісь глядзеў на сонца я” заставил глубоко задуматься после письма Нины Мацяш: “Смысл триолета: когда-то где-то я созерцал (смотрел, видел) солнце, и оно меня ослепило. Но вечная тема (ночь) уже не пугает, не имеет значения для меня, ведь я видел солнце, и значение имеет только это. Вот почему меня не трогают насмешки света (над моей слепотой): у меня было солнце, оно ослепило меня, в нём моё счастье. Мне кажется, важней сохранить во всех повторах это j’ai regardé, действие в прошлом и, возможно, уточнить это quand, заменить его: autrefois. Тогда всё станет на свои места в авторском, смысловом напряжении”.
Я заменила несовершенный вид глагола на совершенный, заменила нейтральное «quand» на «un jour» , но последнее слово может быть употреблено и для будущих событий. Остаётся вариант: «jadis», возможно, более выразительный; отказалась от предложенного Ниной Мацяш autrefois как слишком длинного слова. Объяснение такого чуткого переводчика заставили и заставляют внимательно перечитывать и осмысливать оригиналы.
«Калісь глядзеў на солнце я,
Мне сонца асляпіла вочы.
Ды што мне цемень вечнай ночы
Калісь глядзеў на сонца я.”
И при переводе сохранилась форма триолета:
“Jadis j’ai regardé le soleil,
Le soleil m’a ébloui.
Je m’en fiche de l’éternelle nuit,
Jadis j’ai regardé le soleil.”
В поэзии Максима Богдановича меня привлекают прежде всего описания природы, которые, как правило, заканчиваются философскими строчками:
“І роўна мілымі зрабіцца
Здалеюць яркі блеск і цень,
Той дзень што мае нарадзіцца,
І знікшы дзень.”
“D’amour envers l’obscurité et la lumière
Mon cœur est plein,
Le jour qui doit naître m’est aussi cher
Quele jour éteint!”
Или такими строчками, полными раздумий:
“Час, калі трэба журыцца
Душой на свежых магілах
Пуста пранёсшыхся днёў.”
“C’est l’heure de dire ses prières
Devant les tombeaux des jours
Passés en vain pour toujours.”
Как-то, уже давно я переводила с французского довольно длинное стихотворение. Перевод казался мне удачным, но последние четыре строчки переводу не поддавались. С тех пор я часто начинаю переводить с конца стихотворения и только если получается, перехожу к началу. Но стихотворение “Змяіны цар” сразу же привлекло меня своим чётким, образным началом:
“Цішь. Сосны. Елкі. Мох. Кара.
Смерць прыйшла ужо ка мне.
Разгарысь, вячэрняя зара,
У туманнай вышыне.”
При переводе последние два слова первой строчки пришлось опустить:
“Il fait sombre. Des pins. Des sapins.
Je vois la mort qui vient…
Brûle, o soleil couchant,
Dans les airs sans fin.”
Безглагольные предложения сонета “У Вільні” очаровали своей выразительной простотой. Можно только удивляться тому, что сонет написан более ста лет тому назад, настолько его язык и стиль современны:
“Ліхтарняў свет у сіняй вышыне…
Вітрынамі зіяючыя крамы,
Кавярні, мора вывесак, як плямы,
Анонсы і плакаты на сцяне…
Зялёны семафор… пакгауз… склады…
Заводаў коміны пад цьмой нябёс…
О горада чароўныя прынады!”
Многозначность французских слов позволила прибегнуть к метафоре:
“Les devantures béantes des magasins,
Une mer d’enseignes, d’annoces, d’affiches
Et des placards aux murs sans fin,
Et des lanternes brillantes qui trichent.*
Feuvert… dépôts…hangards à marchandises…
Des cheminées noires sous le noir du ciel…
D’une grande ville des charmes exquises!”
*Дословно: Блестящие фонари, скрывающие недостатки.
Поиски рифмы в конце стихотворения “Слуцкія ткачыхі” дали возможность найти ещё одну метафору:
“Цямнее край зубчаты бора…
І тчэ забыўшыся рука,
Заміж персідскага узора,
Цвяток радзімы васілька.”
“Le contour de la forêt s’obscurcit…
Et la main oublieuse tisse
Au lieu d’un dessin perse
Un bleuet aux palpitants cils.”*
*Василёк с трепещущими ресницами.
Во французском языке не так просто выразить предположение, сомнение, поэтому в стихотворении “Цяжарная” просто поставила знаки вопроса вместо “здаецца… мо…”
“Роўнай, важкаю хадою
Я іду адпачываць.
Ціша вее нада мною,
І, здаецца, штось чуваць.
Мо пачула бусла вуха,
Што над хатаю ляціць.
Мо дзіцёнка сэрца глуха,
Глуха так ва мне стучыць.”
“D’un pas égal, grave
Je vais au lit!
Mais le silence m’entrave :
Quelqu’un vit ici ?
Mon oreille a entendu une cigogne voler
Au-dessus du toit ?
Un cœur d’enfant, un cœur léger,
Batsourdement en moi?”
В басне “Варона і чыж” поиск рифмы привёл к некоторому усилению действия и уточнению характеристики воробья. В оригинале читаем:
“Ну, то ж бо то! Глядзі ж!” –
З ласкаваю гразьбой пракаркала варона
І паляцела стуль далей.”
В переводе на французский язык: ворона ласково побранила этого беднягу и скрылась за горизонтом:
“Tu vois bien! Fais attention! » –
A croassé le corbeau,
En grondant tendrement ce pion,
Et il a disparu à l’horizon!”
Французские слова короче русских, и это создаёт определённые трудности при переводе. При переводе с белорусского, наоборот, французский текст иногда получается значительно длиннее, как, например, получилось со стихотворением “На чужыне”: восемь строчек при переводе превратились в десять.
“Вакол мяне кветкі прыгожа красуюць.
Маркотна між іх я хаджу адзінок,
Аж бачу – мне сіняй галоўкай ківае
Наш родны, забыты ў цяні васілёк.
“Здароў будзь, зямляча!” Чуць бачны ў даліне
Панура, нявесела шэпча ён мне:
“Успамянем, мой дружа, ў багатай чужыне
Аб беднай, далёкай сваёй старане.”
“A l’étranger
Des fleurs s’épanouissent autour de moi,
Je rôde parmi elles triste et solitaire.
Tout à coup de loin je vois
Un bleuet m’envoyer un signe salutaire.
«Bonjour, mon compatriote!»
A peine visible dans la plaine,
Mélancoliquement il me chuchote:
«Souvenons-nous, mon ami,
Dans ce pays fleurissant
De notre pauvre patrielointaine.”
Однако, далеко не все переводы стихотворений Максима Богдановича, над которыми я работала, получились удовлетворительными настолько, чтобы я решилась их напечатать. Например, перевод стихотворения, посвящённого другу поэта Диодору Дебольскому, остался незаконченным. Не удаётся передать с точностью его ритм. Перевод “Погони”, сделанный по просьбе Алексея Кафки, оставляет желать лучшей передачи этой напряженности, этого жаркого обращения к Родине.
Моя работа позволяла мне всё глубже раскрывать и мелодии и смыслы поэтических произведений Максима Богдановича. Мой опыт говорит о том, что гораздо легче переводить на французский с белорусского, чем с русского, поскольку в белорусском языке чувствуется не только славянская основа, отбросившая ненужные сложные формы, но и латинская подкладка и, позволю себе сказать, латинская логика мышления.
Поэзия вне времени и, как это ни странно звучит, вне языка, точнее, помимо языка. Впрочем, и музыка существует помимо её фиксации, вне нот, как и языки без письменности. Марина Цветаева называла «языком ангелов» (la langue de sanges) нематериальный язык души, «мирового духа» (l’esprit universel), язык самой сущности поэзии (l’essence même de la poésie). Наиболее близким в её личной иерархии языков к «языку ангелов» был немецкий, затем шел русский, а французский занимал уже третье место потому, что французский не способен становиться (devenir), быть неточным (imprécis), неясным (floue), таинственным (mystérieux). Думаю, знай Марина Цветаева белорусский язык, она поставила бы его впереди русского.
Цветы из “Венка” белорусского поэта Максима Богдановича не вянут, его васильки украшают венок европейских поэтов начала двадцатого века. Не удивительно, что хочется переводить и в двадцать первом веке его прекрасные поэтические произведения.
Нина Дебольская Москва, лето 2016 года
Источники:
- Максім Багдановіч “Вянок”. Кніжка выбраных вершоў. Вільня, Друкарня Марціна Кухты.
- Максім Багдановіч “Поўны збор твораў”. Мінск “Навука і тэхніка”, 1992.
- Максим Богданович «Венок». Лирика. Составление и перевод Бронислава Спринчана. Минск, «Юнацтва», 1991.
- Максим Богданович «Лирика». Нижний Новгород , 2001. Издатель Гладкова.
- Максім Багдановіч “Вянок”. Вершы, паэмы. Мінск, Мастацкая література, 2005.
- Lettre de Marina Tsvétaeva à Paul Valérie (1937).
Словари:
- Dictionnare encyclopédique de la langue française. Edition Paris, 1998.
- Le petit Robert Dictionnaire de la langue française. Paris, 1991.
- Maurice Grevisse Le bon usage Grammaire française. Paris, 1969.
- Dictionnaire des difficultés de la langue française. Librairie Larousse, Paris.
- Nouveau dictionnaire français-russe. Moc, 2004
- Щерба, Матусевич Русско-французский словарь. Москва, 1988.
- Беларуска-рускі слоўнік пад рэдакцыяй Крапівы. Масква, 1962.
Мои переводы с белорусского языка на французский были напечатаны:
в двух из трёх книг издательства “Беларускі фонд культуры”. Максім Багдановіч (“Слуцкія ткачыхі”, “Пагоня”), Мінск, 2011.
в двуязычной книге “У краіне паэтаў” Мінск, выдавец Віктар Хурсік, 2011.
в книге “На ўсе вякі…” поэта Сяргея Панізьніка. Мінск, выдавец Хурсік, 2011.
в книге “Poètes russes, bélarusses et polonais », publié par Khoursik, Minsk, 2013.
в книге Niakliaev Ouladzimir. Poèmes, Minsk, publié par Victor Khoursik, 2016.
в книге Рыгор Барадулін “І свету ўсяму”. Мінск, Рымска-Каталіцкая парафія Святога Сымона і Святой Алены, 2016.
Nina Debolskaja: From the experience of the French translation of Maksim Bagdanovich’s poems
(Abstract, magazine “CULTURE, NATION”, December 2016, issue 16, pp. 46–57)
I became interested in working on translations of Maksim Bagdanovich’s poems 15 years ago after taking part in the International scientific-practical conference in Minsk Literature Museum of Maksim Bagdanovich. The poet himself, obviously, attracted to French poetry – translated poems of Paul Valery, Emile Verhaeren, Alexis Felix Arveyres and took lines for epigraphs from Boileau, Hugo, Sully-Prudhomme, Sainte-Beuve, Verlaine. My job allowed me to reveal deeper meanings and melodies of poetic works of Maksim Bagdanovich. Very valuable clues in the translation I received from the Belarusian poetess Nina Matyash and from poet-translators Sergey Paniznik and Ivan Bursau. My experience shows that it is much easier to translate into French from Belarusian than from Russian language, as in the Belarusian language there is not only common Slavic basis, discarded the unnecessary complex shapes, but also Latin lining and, dare I say, Latin logic of thinking. Flowers from “Wjanka” (wreath) of Belarusian poet Maksim Bagdanovich do not fade, his vasilki (cornflowers) decorate a wreath of European poets of the early twentieth century. Not surprisingly, that you want to transfer and in the twenty-first century its beautiful poetic works.
Categories: Асобы, Літаратура
КУЛЬТУРА, НАЦЫЯ 
Пакінуць адказ